Никита Михалков. Неоконченная пьеса для механического пианино

Когда я первый раз посмотрел фильм Никиты Михалкова «Неоконченная пьеса для механического пианино», я был настолько, нет, не потрясён, скорее, растворён в этом фильме, что решил, что он на всю жизнь останется моим любимым фильмом. Этот первый просмотр состоялся в рамках фестиваля молодых кинематографистов в 1977 году в кинотеатре «Литва». До сих пор помню, как мы с друзьями прорывались на лишние билетики, и надо же было такому случиться – у Галины Польских такой лишний билетик образовался, благодаря чему я попал в зал.

До сих пор помню, как Никита – молодой, красивый, стройный (32 года ему тогда было, всего-то на 10-12 лет старше меня и моих друзей тогдашних) – перед началом фильма рассказывал, какой бой ему пришлось выдержать на фестивале в Сан-Себастьяне. А основным конкурентом его фильма был не какой-нибудь, а «Звёздные войны» Джорджа Лукаса. Как рассказывал Никита, реклама этого фантастического блокбастера на фестивале превосходила все мыслимые рамки, вплоть до того, что даже пригласительные билеты на просмотровый сеанс проверял робот-персонаж этого фильма. Само собой, у нас в Советском Союзе в те годы не только секса, но и рекламы путной не было. И потому мы абсолютно поняли чувства Никиты, когда он, сходя с ума от неизвестности в своем гостиничном номере, получил телефонный звонок от своего приятеля Малкольма Макдауэлла, который был на том фестивале председателем жюри, с поздравлениями с победой.

Господи! Как же мы радовались за своего кумира (ведь мы уже посмотрели к тому времени «Рабу любви» и «Свой среди чужих, чужой среди своих»)! И как мы радовались тому, что известие о победе сообщил другой наш кумир того времени (ведь мы уже посмотрели к тому времени «Заводной апельсин» и «О,счастливчик!»).

И когда, после выступления Никиты, мы посмотрели и сам фильм, мы единодушно решили, что его победа абсолютно заслужена. И даже спустя годы, когда и «Звездные войны» добрались до наших кинотеатров, мы нисколько не поколебались в этой своей уверенности.

После этого, первого, просмотра мы ещё несколько раз смотрели этот фильм. И каждый раз после просмотра спорили до хрипоты, обсуждая мельчайшие нюансы картины, вплоть до того, что хотел сказать Никита солнечным бликом на цепочке Пети в финальном кадре картины. Мы буквально цитировали целые куски фильма. По общежитию то и дело можно было услышать: «А уж кто подлец, так это ваш Митька. Он одеколон пьёт и мне предлагает». Или: «В гостях нужно лечить хересом».

А уж фразу про то, что «в Бельгии или Голландии философские мысли передаются от одного к другому, от одного к другому, а у нас в России … ещё и Камчатка есть», использовали по любому поводу. Да и без повода тоже.

Затем, после бурных перемен в жизни нашей страны, фильм стал не то, чтобы забываться, но отошел на задний план, оттесненный туда повседневными заботами. И вот, перед запуском этого блога я решил пересмотреть его снова, чтобы освежить свои ощущения. Боже мой! Вот что значит – киношедевр! Фильм не то, что не устарел! Он оказался на удивление актуальным. Вот, например, лакей Яков (Сергей Никоненко) причитает: «Дворяне, а хуже пейзан! Такой стул утопили». Так и слышишь в этом «пейзан» зарождавшуюся, видимо, тогда и подмеченную Михалковым с Адабашьяном тягу к коверканию русских слов на иностранный лад, приобретшую в наши дни поистине вселенские масштабы. У нас уже не уборщицы, а клининг-менеджеры, не перерывы на обед, а ланч-брейки.

Тогда, в 77-м, молодые и холостые, мы пропускали мимо ушей фразу Анны Войницевой (Антонина Шуранова) «Софья будет с тобой, Платонов – со мной, Саша – с Платоновым». Это сегодня, по прошествии многих лет, в течение которых многие из нас сменили по несколько жён и мужей, эта фраза звучит свежо и современно.

А как в фильме показана неуёмная страсть отдельных недалёких людей выдавать пустопорожние сентенции за истину величайшего значения. Например: «Россия – это великая равнина, по которой носится лихой человек». По-моему, фраза «Свобода лучше, чем несвобода» произносилась с тем же пафосом. И с тем же выражением лица.

А решение отдать крестьянам-косцам барские фраки и туфли – чем не решение выделять многодетным семьям по 20 соток земли в Сибири?

А неизбывное желание русского интеллигента Трилецкого (Никита Михалков) уехать от идиотизма провинциальной жизни? А ощущение своей полной никчемности к 35 годам у другого интеллигента Платонова (Александр Калягин), от которого либо в омут, либо – к бутылке? Разве все это за годы, прошедшие с момента создания фильма, не увеличилось, причём, многократно?! А брачный крик марала в лесу? Разве это не предвидение того, во что превратится наше телевидение во главе с Первым каналом?

Вот и получается, что фильм этот – если и не на века, то уж на многие годы, точно. А это и есть отличительный признак шедевра. Или есть другие мнения?